Рабинович пишет письмо родственникам в Израиль:
«…Вы просто представить не можете, какое у нас изобилие! И как все дешево! К примеру, можно купить слона за три рубля! Но к чему мне слон? Так что я иду на базар, добавляю семь рублей и покупаю себе курочку…»
Царь верхом на коне выезжает на площадь.
— Ура! — из последних сил хрипит старый скрюченный еврей. — Пусть у него будет столько же сил жить, сколько у меня — кричать «ура!».
К Рабиновичу приходят два активиста и уговаривают его подписаться на внутренний государственный заем. Рабинович с улыбкой кивает.
— Это замечательно! Даю двадцать тысяч рублей!
— Что ты мелешь? Ведь ты за целый год даже половины не зарабатываешь! — возмущается один.
— Хорошо, тогда десять тысяч рублей.
— Ты что, самый умный?! Вон я подписался на пятьсот рублей, а я член партии.
— Конечно, конечно! — всплескивает руками Рабинович. — Я не имею права на пятьсот, я ведь даже не кандидат! Ладно, я подписываюсь на десять рублей. Молчите, это мое последнее слово!
Рабинович разбрасывает на Красной площади чистые листки бумаги.
За нарушение общественного порядка его забирают в отделение милиции. — Ты что, гад, делаешь?!
— Как что? Листовки разбрасываю.
— Какие же это листовки? Ведь на них ничего не написано.
— А и так все ясно!
Рабинович оставил машину на площади, пошел в ГУМ, возвращается, подходит к машине, а там его ждет милиционер.
— Как вы могли на Красной площади оставить машину?! Ведь здесь гуляют и народные депутаты, и члены правительства…
— А я ее запер!
Учитель-еврей в Советском Союзе читает ученикам басни Крылова. Доходит дело до слов: «Вороне где-то Бог послал кусочек сыра».
Ученики, с угрозой:
— Бога же нет!
Учитель перепуган. Но он берет себя в руки и говорит:
— Ну а сыр? Разве сыр — есть? Так что теперь, и диктант не писать?!
Посадили Рабиновича в лагеря, но через пять лет он попал под амнистию. Сосед пришел к нему с бутылкой водки отметить такое дело. Выпили. Сосед сочувственно говорит:
— Наверное, ужасно было в лагере?
Рабинович пожал плечами.
— Все было не так уж плохо. Будили нас в семь часов. На завтрак давали чай с булочкой. Ну да, чай мог бы быть чуточку погорячее. В половине первого мы обедали, а после еды было время вздремнуть до полдника. Потом мы перекидывались в картишки — чтобы скоротать время до ужина. После еды раздавали сигареты, потом занятия в кружках по интересам, а в десять ложились спать.
— Слушай, а Хаймович рассказывал совсем другое…
— И где теперь твой Хаймович? Снова там!
Американец, француз и советский гражданин Рабинович хвалятся отвагой своих народов. Американец:
— У нас каждый пятый американец попадает в автомобильную катастрофу, но мы все равно наращиваем выпуск автомобилей.
Француз:
— У нас каждая четвертая проститутка больна венерической болезнью, но мы все равно ходим в публичные дома, как наши отцы и деды!
Советский гражданин Рабинович:
— У нас каждый второй в стране — стукач, но мы как рассказывали политические анекдоты, так и будем их рассказывать.
Рабинович смотрит на себя в зеркало:
— Один из нас определенно стукач!
На заводе идет открытое партсобрание.
— Товарищи! Коммунизм уже на горизонте! — вдохновенно сообщает Рабинович.
Голос из зала:
— А что такое горизонт?
— Горизонт, товарищи, — это воображаемая линия, которая удаляется при приближении к ней.
