Веселий телефон

Звонок в Израиль:

— Мы через неделю прилетаем! Если сможете, подыщите для нас квартирку в Тель-Авиве. Только, бога ради, не в русском гетто.

Ничего ему не присмотрели, потому как повесил трубку, а в каком гетто хотел бы жить — так и не сказал.

Правдивая история

Ю. Белочкина Родственник из Израиля

Редко встретишь человека, у которого не было бы родни в Земле обетованной. Смотришь на иного: круглое румяное лицо, нос картошкой, фамилия заканчивается на «ов», а двоюродная тетка в Германии, заставляет третье поколение расплачиваться за Холокост. Так обстояли дела и у моего шофера. За два года работы на еврейскую организацию в общем и на меня в частности он ни разу не заикнулся о наличии культурной сопричастности. И старшая его дочь, красавица Ленка, никогда не участвовала в молодежных программах, а облик ее был канонически славянским. И вот в один прекрасный день он попросил его выручить, прикрыть перед начальством на полдня. Отношения с сотрудниками и подчиненными я строю по принципу «Ты — мне, я — тебе», и это себя оправдывает. Шофера своего Диму я использовала в качестве снабженца и тренера по самообороне, он бывший вояка, а кавалерам небрежно представляла его своим телохранителем. Производило впечатление! Короче, отказывать в такой малости я ему не собиралась, но из женской гадостности предположила, что он решил сбегать «налево».

— Что вы, Юля, я не такой! — покраснел Дмитрий. — Брата нужно встретить двоюродного, в Борисполе.

Выяснилось, что брат обретается на ПМЖ в Тель-Авиве.

В аэропорт в итоге мы поехали вместе. Я села за руль, и наша «беха» птицей летела по лучшему в Украине шоссе.

— А где брат жить будет? — из вежливости поинтересовалась я.

— У меня, где ж еще! — слегка обиделся Дима. — Гостиницы в Киеве дорогущие! Помню, как вы чертыхались, когда оплачивали счета американских волонтеров. Не, пусть лучше сэкономит! Понимаете, он когда уезжал, мы ему помогли… На теперешние деньги это где-то две штуки зелеными. Он обещал — как встанет на ноги, так и пришлет. Но вот сам приехал…

Не будучи физиономистом, каждый, увидев новоприбывшего, сказал бы: «хитрая еврейская падла». Я с изумлением взглянула на Диму: нет, просто непонятно, как у него может оказаться такой брат?! Персонаж был одет как- то нарочито по-курортному: светлые шорты, панама, сандалии, из багажа у него был небольшой стильный рюкзак.

После братских объятий персонаж побежал опорожниться перед дорогой. Рюкзак свой он сунул Диме.

— Какой легкий! — изумился Дмитрий.

— Ну, Дмитрий, похоже, гостинцев он вам не привез! — невинно отметила я.

— Ничего, нам лучше деньгами! Ленку в институт поступили, так теперь лапу сосем…

Тут во мне возобладало свойственное еврейским девушкам сострадание:

— Дмитрий, вы меня старше на пятнадцать, даже шестнадцать лет. Но послушайте меня! Толку с этого мажора вам не будет. Давайте я позвоню Лоре, она в момент найдет однокомнатную квартиру где-нибудь по соседству с вами на Оболони, чтоб он не сидел на вашей шее.

— Юля, но он же мой брат! — полез в бутылку Дмитрий.

Я пожала плечами, запасы человеколюбия у меня кончаются быстро.

Тут вернулся персонаж, представился он на израильский манер Менахемом, но тут же великодушно позволил называть его Мишей.

— Послушайте, а не выпить ли нам кофе?! — экспрессивно воскликнул он. — Я надеюсь, наш очаровательный водитель к нам присоединится?!

Он окинул меня барственным и очень цепким взглядом, наверное, так осматривали женщин на невольничьих рынках арабских стран. Именно так хорошо «адсорбировавшиеся» израильтяне имеют обыкновение разглядывать олимок.

Мне, как человеку простому, снобизм не чужд. Мне двадцать три, у меня служебная квартира практически в центре Киева, право пользования служебной же «бехой» и отдельный кабинет. Правда, до того, чтобы у меня была секретарша-блондинка модельного типа, я еще не дослужилась, но все равно есть чем гордиться. Поэтому я повыше задрала свой семитский нос и обдала гостя холодом, что, впрочем, при такой погоде было нелишним.

Конечно, мы пошли пить кофе. Как и все остальное, он был не очень-то и вкусным и очень дорогим. Об общепите в таких местах у меня практически нет хороших воспоминаний. Кроме, пожалуй, одного. На заре моей карьеры в еврейской среде мне поручили встретить все в том же Борисполе трех религиозных евреев из мюнхенского отделения. Компанию мне составил один из студентов Открытого университета Израиля. Мы приехали за сорок минут до времени «Ч» и устроились в укромном уголке попить пива. Выяснилось, что никто из нас не говорит по-немецки. Я успокоила, что это ничего, ведь рабочий язык нашей конторы английский.

— Нет, — покачал головой мой коллега Павел. — Нужно хотя бы поздороваться на их языке. Им будет приятно!

— Нет проблем! «Доброе утро» на немецком «гуттен морген», я точно знаю!

— Надо запомнить! — сказал Павел и попросил еще по кружке пива.

Через полчаса объявили о задержке рейса на пятьдесят минут. Мы продолжали пить пиво. Через какое-то время Павла осенило, что когда самолет приземлится, будет уже не утро. Я порылась в дебрях памяти, но «доброго дня» там не обнаружилось. Кроме нас в баре сидела парочка гомосексуалистов и нарочито степенно цедила кофе. Я не стыжусь пробелов в образовании, поэтому подошла и после коротких расшаркиваний обрисовала нашу проблему. Парень уверенно сказал, что нам надлежит сказать «гуттен таг», после чего мы гармонично воссоединились за одним столиком. Это были наши товарищи по несчастью, ждали тот же рейс, но у них с собой было. Через пару минут юноши украдкой разлили коньяк по кофейным чашечкам и выпили за знакомство, потом за благополучную посадку лайнера, потом за светлое будущее… Когда самолет сел, мы нехотя покинули бар. И вот появляются три степенных еврея в шляпах и лапсердаках. Павел достает из кармана кипу, нахлобучивает себе на голову, улыбается, машет руками, покачиваясь, идет навстречу, останавливается, несколько мгновений молчит, потом улыбается еще шире и радостно орет: «Хайль Гитлер!» Интуиция подсказывает ему, что он что-то не то сказал, и он кричит еще громче: «Хенде хох!» Короче, игры подсознания: свежую информацию он позабыл, и всплыло что-то родом из детства. По счастью, немцы оказались с чувством юмора и ржали до самого Киева, по очереди изображая «приветствие». А то б моя карьера могла окончиться, толком и не начавшись.

Но на этот раз был только кофе, ликер, шоколад и чудовищный счет, который деликатно положили на свободный угол стола. Израильский гость почему-то в упор не замечал этого белого листика, и когда Дима потянулся к нему, его рука не сделала ни малейшего движения.

На следующий день мне нужно было уезжать в Москву, и я щедрой рукой оделила его двумя выходными днями. Встречая меня на вокзале, Дима поинтересовался, не могу ли я занять ему полтинник до зарплаты. Я сделала это без колебаний, ведь это давало мне право выспросить последние новости, а мне страсть как хотелось проверить, насколько я проницательна. Последние известия с театра военных действий были такие: к брату приезжают родственники из Полтавы, а родственники из Харькова уже приехали. Да-да, два дня, как приехали. Где живут? Естественно, у них. Да нет, он не против повидать свою троюродную сестру, но зачем, спрашивается, она привезла своего мужа и двоих детей? Один не вылазит из туалета, другой — из холодильника. Зачем деньги занимает?! Продуктов купить, кормить всю эту ораву. Да, еще вечером из Полтавы приедут двое.

— Дима, а почему бы вам не взять денег на продукты у вашего Менахема? — коварно поинтересовалась я.

— Ну, он все-таки гость! Его бы мы прокормили, но всю эту толпу…

Из Полтавы приехало пятеро: родной брат израильского гостя с женой, двумя сыновьями и соседским мальчиком, который захотел увидеть столицу.

— Где же они размещаются? — полюбопытствовала я. — У вас ведь три комнаты…

— Ой, молчите! — простонал гостеприимный хозяин. — Миша в спальне, харьковчане в детской, полтавские спят в гостиной, и Ленка там же, а мы с Мариной на кухне, на диване. Я утром встал, а спина буквой «зю», думал — не разогнусь.

Я замаскировала хихиканье под сочувственный вздох.

— Но хуже всего — дети. Жрут — что саранча, Марина от плиты не отходит. Грохот стоит неимоверный, один в компьютер играет, другой музыку слушает, младшие целый день какие-то дебильные мультики смотрят…

— Может, снять все-таки что-то отдельное?

— Ничего, полтавские завтра сваливают, может быть… Ленка вчера не ночевала дома, говорит, у подруги… Знаете, Юля, я детей, в принципе, люблю. Была бы жизнь получше — заделали бы Ленке братика или сестричку. Но этих нужно в вольере держать и еду подавать через решетку на вилах. Вы знаете, что они сделали? Сунули в микроволновку кастрюлю супа.

Железную!!! Слава богу, никто не пострадал, но грохоту было и микроволновке капец!

Вечером ко мне явилась Ленка собственной персоной и спросила, не могу ли пустить ее спать на коврике у дверей своих роскошных апартаментов на Десятинной. С Ленкой мы вместе ходили в бассейн и по магазинам, этим наша дружба и ограничивалась, поэтому я напрямик спросила, какого черта я должна селить ее на своей территории.

— Понимаете, я в очень трудном положении. Вчера я ночевала у подружки, но ее мама против…

— Ничего, ты молодая, поспишь на полу рядом с двоюродными братиками! — безжалостно сообщила я.

— Да я не против! Понимаете, дядя Миша… Он… он ко мне пристает. Ну, не то чтоб пристает, но смотрит… Я в кухне переодевалась, а он на дверях занавеску отодвинул и смотрел. А если я папе скажу, он его на части порвет.

— Ну и хорошо!

— Нехорошо! Так он папе денег даст.

— Надежды юношей питают! Ну, каков фрукт! К собственной племяннице!

— Я ему не родная племянница, ведь папа мне не родной папа. Так можно я у вас поживу?

Я посмотрела на Ленку без всякого удовольствия. Будь моя воля, я бы построила всех девиц ростом выше метр шестьдесят восемь у глухой бетонной стены и с наслаждением расстреляла из РПК (для пацифистов сообщаю — ручной пулемет Калашникова). Но не выгонять же несовершеннолетнюю еврейскую девушку модельного типа в объятия сутенеров и прочих нехороших людей?! Ей было позволено остаться, но только в том случае, если она не будет попадаться на глаза моим гостям.

Ленка рассказала мне сводку последних событий: младшие родственники не поделили телевизор, и теперь между ними идет война не на жизнь, а на смерть, днем из Черновцов приехала бабушка с дедушкой. Бабушка ничего, только готовить норовит. Что в этом плохого? А это никто есть не может. Мама расстраивается — продуктов жалко. А вот дедушка — полный мрак! Он на каталке разъезжает по квартире, всем рассказывает, что тут полным-полно зеленых комаров, тучи зеленых комаров! Он требует их немедленно переловить, и все делают вид, что ловят, иначе он писается в знак протеста. Дедушку с бабушкой поселили в детской, харьковчан перевели на кухню, мама сегодня ночует у своих, а папа у соседа сверху. А что виновник торжества?

Ничего, малость утомился обилием родственного внимания, и закрылся в спальне, и телефон туда забрал! А между прочим, ей должен был звонить один мальчик… Были ли гостинцы? Пока не было. И еще, папе неудобно… У мужчин ведь своя гордость, но не могла бы я посодействовать, чтоб ему выдали зарплату на неделю раньше? Завтра, и желательно в первой половине дня. В доме из съестного осталась только коробка овсянки и лоток яиц, но эта орда сметет это за завтраком. А еще, можно она помоет голову моим шампунем? Шампуня в доме тоже не осталось, полтавчане извели на мыльные пузыри, а у нее завтра важное свидание.

От смеха у меня заболела печень, и я решила, что таким образом Всевышний подает мне знак, что надо выступить в роли доброго самаритянина. Я позволила Ленке пользоваться своей косметикой и подарила несколько вещичек из своего гардероба, в десять утра строгим голосом велела Дмитрию зайти ко мне в кабинет и выдала ему зарплату, «топливные» и на автомойку.

— Юля… — проникновенно сказал Дмитрий. — Вы меня спасли!

— А когда этот поц уедет? — бесцеремонно перебила я.

— На этих выходных.

— Послушайте, скажите ему прямо, он же вам денег должен, пусть отдаст! И этот балаган пусть оплатит…

— Балаган, это уж точно! Ночью-то дед такое отколол! Весь день доставал со своими комарами, а ночью стал жаловаться, что его кусают, ну Илья, брат мой из Полтавы, сказал ему, что ночью комаров ловить не будет. Так дед подкатился на каталке, взял пылесос, включил его посреди ночи и давай, типа, комаров ловить! Тут Людкины дети проснулись и со страху в рев. Я наверху у соседа спал, услышал, побежал разбираться, конечно. Лучше б я с Маринкой у тещи спал! В глаза как песку насыпали…

Дмитрий вяло махнул рукой, еще раз поблагодарил и ринулся в супермаркет за продуктами.

Наконец наступил день «X». Все родственники, разумеется, желали проводить взглядом самолет, уносящий дорогого гостя на Землю обетованную, поэтому Дмитрию пришлось нанять микроавтобус.

Я с облегчением изгнала Ленку из своего жилища, а при первой же возможности деликатно поинтересовалась у Дмитрия, дал ли дорогой гость денег и сколько?

— Дал, но всего пятьсот баксов. Короче, то на то и вышло!

Все-таки мой шофер Дима, наверное, не еврей! Потому что оптимист. То на то и вышло?! Как бы не так! Через три дня ему пришли огромные счета из нескольких контор, предоставляющих услугу «Секс по телефону», плюс звонки в Америку и Израиль. Общая сумма была чуть больше пятисот долларов.

Русский влюбляется в еврейскую девушку. Ее родители говорят, что не дадут разрешения на брак, если будущий зять не пройдет гиюр. После обрезания раввин предлагает ему рюмку коньяка. Новоявленный гер просит вторую, потом сам наливает третью, а бутылку как бы невзначай прячет в карман. Раввин сокрушенно качает головой:

— Интересно, это что — русская тяга к выпивке или уже еврейская хуцпе (наглость)?

Молодой негр прибывает в Израиль специально, чтоб пройти гиюр. Раввин спрашивает его:

— Вы ведь живете недалеко от бруклинской синагоги? А почему вы не сделали гиюр там?

— Да понимаете, когда я пришел, тамошний раввин спросил: «Ты что, собираешься ходить в кипе в своем районе?» Я ответил: «Конечно». Он начал меня убеждать, что это опасно, но я сказал, что готов умереть за Всевышнего. А тогда он сказал, что не станет устраивать мне гиюр: среди евреев, хвала Всевышнему, и так хватает дураков!

Вырыта, да еще какая глубокая! После всех перипетий с женитьбой, кстати, некоторые для простоты делают это на Кипре. Но иногда чувства остывают. И вот тут-то она, родимая, вас и поджидает! Система делает все, чтоб сохранить вашу ячейку общества. Кто-то из партнеров не желает расторгать брак? Значит, нужен еще один шанс… Процесс затягивается на годы. Но даже если обе стороны согласны, дешево вам не отделаться. В Израиле свято оберегаются интересы детей.

Посоветовавшись с адвокатессами, будущие матери-одиночки требуют денег на самые невероятные вещи и получают их. Вы лишь можете раззеватъ рот как рыба на песке, когда объявят сумму алиментов. Думаете, сможете не платить? Только если сбежите из страны, а иначе можно и на нарах посидеть. По этому поводу расскажу анекдоты:

Гражданин Израиля Рабинович в очередной раз собирался стать отцом: он срочно съехал с квартиры, которую снимал, и поменял номер своего мобильника.