Мужики взбунтовались, взяли вилы, топоры, дубье и поперли к усадьбе. Шумят, матерятся, гул стоит. Подходят к усадьбе. Выходит староста, пытается уговорить мужиков разойтись, потом управляющий – не слушают, матерятся, требуют, чтоб Сам вышел. Выходит помещ

Мужики взбунтовались, взяли вилы, топоры, дубье и поперли к усадьбе. Шумят, матерятся, гул стоит. Подходят к усадьбе. Выходит староста, пытается уговорить мужиков разойтись, потом управляющий – не слушают, матерятся, требуют, чтоб Сам вышел. Выходит помещик, после завтрака, халат расстегнут, левой рукой чешет брюхо, правой зубочистку держит, во рту ковыряется. Мужики притихли. Барин зевает, поворачивается к толпе и негромким голосом спрашивает: – Ну, чего вам, мужики? Мужики стоят молча. Барин смотрит на них, ждет ответа минуты три, потом лениво уходит. Мужики стоят, молчат, потом, спустя полчаса понемногу расходятся. Дня через три один из зачинщиков обедает дома, ест шти. Вдруг посреди обеда останавливается, задумывается, потом бах ложкой об стол и орет: – ЧАВО, ЧАВО, А НИЧАВО!