| Веселий телефон

О парламентском красноречии

Будучи в Париже, русский писатель-юморист Аркадий Аверченко посетил парламент.

— Как вам понравились наши депутаты? — спросили у него французские друзья.

— Весьма. Особенно депутат из Тулузы. Он держал речь больше часа!

— Вот как, — удивились французы, — и о чем же он говорил?

— Простите. — ответил Аверченко, — но этого как раз он и не сказал.

Из зарубежного юмора

Ценитель красоты

Мальчик мечтательно смотрит на зарево, охватившее полнеба. Прохожий заметил это и говорит:

— Наконец-то я встретил юношу, который по-настоящему любит природу. В самом деле, закат солнца — удивительно красивое зрелище!

— Какой закат! Это горит наша школа.

Торговля

— Если весь вечер при гостях ты ни разу не произнесешь слова «черт», я дам тебе доллар.

— А я, мама, знаю такое слово, которое будет стоить не меньше трех!

Вывод

— Папа, у тебя уже несколько седых волос.

— До этого, сынок, доводит родителей непослушание детей.

— Теперь я понимаю, почему бабушка у нас совершенно седая.

№ 8

— Вы славитесь мастерством выдумывать удивительные истории, держу пари, что я, обыкновенный делец, смогу рассказать вам такие фантастические сюжеты, какие вам и не снились, — так говорил английскому писателю Честертону его случайный сосед за столом на званом обеде — американский банкир.

— Согласен, — ответил писатель, — принимаю ваш вызов, начинайте.

— Так вот, — начал банкир, — один честный и порядочный американский бизнесмен…

— Вы уже выиграли, — прервал его Честертон.

Кому какое золото

Известный немецкий физик Киркхофф, читая лекцию, сказал между прочим, что темные линии, видные на спектре нашего светила, — признак того, что на солнце есть золото.

— А что в том толку, — крикнул сидевший в зале банкир, — получить-то его оттуда нельзя!

— А вот я получил! — ответил ученый и показал золотую медаль, которой он был награжден за выдающиеся открытия в области спектрального анализа.

Приказ главнокомандующего

Президента Линкольна ненавидели нс только рабовладельцы из южных штатов, на битву с которыми послал он подчиненные ему войска. Среди североамериканской знати Нью-Йорка и Бостона многие относились с презрением к «неотесанному лесорубу», родившемуся не в элегантном особняке, а в бревенчатой хижине.

Генерал Макклеланд решил поиздеваться над президентом и, в ответ на распоряжение присылать точные донесения обо всем, что происходит на фронте, откликнулся следующей телеграммой:

«Президенту Линкольну. Белый дом. Захватили в плен шесть коров. Ждем ваших приказаний. Макклеланд».

Краткий ответ Линкольна у многих отбил охоту к подобным шуткам:

«Генералу Макклеланду. Армия Потомак. Подоить. Линкольн».

Не затянулся ли спор?

Философы в древнегреческой Академии весь день спорили о том, что есть мудрость. Остроумный молодой человек по имени Эодамид заметил по этому поводу:

— Если эти глубокие старцы еще только выясняют, что такое мудрость, то когда же они найдут время ею воспользоваться?

Немного о галстуках

В одном обществе, где был Марк Твен, находился крупный земельный спекулянт, который разбогател, ограбив индейцев. Он начал хвалиться, что носит самую дорогую одежду.

— Вот смотрите, это стоит двадцать пять долларов, — и он показал свой галстук.

Марк Твен злобно взглянул на спекулянта:

— Верно, так уж повелось в США, что самые дорогие галстуки носят те, кому достаточно было бы обычной веревки.

Ковбои поумнели

Американского актера Гарри Купера журналисты спросили однажды:

— Вы согласны с тем, что в последнее время фильмы о приключениях ковбоев (вестерны) стали умнее и тоньше?

— Пожалуй, что так, — охотно согласился Купер. — Теперь в вестерне требуется, чтобы ковбой был умнее своего коня.

Театральные разговоры

На представлении пьесы посредственного драматурга Эмиля Ожье Александр Дюма увидел в зале спящего зрителя и сказал автору:

— Смотрите, как действует ваша пьеса!

Через два дня в том же театре давали пьесу самого Дюма. Ожье долго разглядывал зрителей, наконец, разыскал одного спящего и злорадно сказал Дюма:

— А вот как действует ваша пьеса!

Дюма взглянул на спящего и ответил:

— Я сразу же узнал его. Это все тот же зритель, он все еще не проснулся.

Бернард Шоу вел автомобиль по крутой и неровной дороге, он любил сам управлять машиной.

— Как вам понравится такая идея? — неожиданно спросил он у сидевшего рядом шофера и с жаром стал развивать план новой пьесы. Вдруг шофер вырвал у писателя рулевое колесо.

— Простите, — сказал шофер, — но пьеса у вас получается такая хорошая, что я не хотел бы дать вам умереть, прежде чем вы ее напишете.