Попрошайка стоит у банковской конторы. Мимо идет хорошо одетый господин при дорогих часах.
— Эй ты, жадина! — кричит попрошайка. — Усмири свою скупость и дай мне немного денег.
— Если хотите, чтобы вам дали денег, не разговаривайте в таком тоне, — назидательно говорит господин.
Попрошайка:
— Вы учите меня побираться?!
Попрошайка зашел в банк. Служащий, подняв окошко кассы:
— Желаете что-нибудь?
— Всех вам благ!
Двое попрошаек встретились возле биржы:
— Привет, Беня, а чем ты тут занимаешься?
— Тем же, чем и все, спекулирую.
— О, для этого нужны большие деньги!
— С чего ты взял? Я спекулирую на минах. Все просто, стою у крыльца, и если кто-то выходит с довольной миной, прошу у него денег.
Малограмотный попрошайка из провинции приезжает в Берлин. Он ходит по городу, глазеет и пытается прочитать надписи. Он видит дверь, пытается разобрать надпись над ней, читает по буквам, но слово ему незнакомо. Из двери выходит важный господин. Попрошайка думает: должно быть, этот господин хозяин этой конторы, стало быть, на вывеске его фамилия… Он подходит к господину с протянутой рукой, и тот дает ему одну марку.
Попрошайка укоризненно качает головой:
— Всего-то? А я ведь был приятелем вашего почтенного отца!
— Как? Вы знали моего отца?
— Конечно, кто ж в Берлине не знал старика Клозета?
Бродяга постучался в дверь и, когда она открылась, спросил у хозяйки:
— Прошу прощения, мадам, но не смогли бы вы пришить мне пуговицу к пальто?
— Конечно! — ответила добрая женщина. — Заходи.
Бродяга зашел в дом и подал хозяйке пуговицу.
— А где же пальто? — спросила та.
— О, мадам, у меня нет ничего, кроме пуговицы, я думал, может быть, вы пришьете к ней какое-нибудь пальто…
На мостовой сидят два мужика. Просят милостыню. У одного на шее плакат:
«Помогите бедному еврею!», у второго — «Подайте на пропитание инвалиду войны!»
Шляпа первого пуста, а в шляпе второго куча денег. Всякий ему кидает только для того, чтоб увидеть жалобно вытягивающееся лицо еврея. Наконец какой-то прохожий подходит к еврею, кидает монету и говорит:
— Слушай, смени надпись, иначе останешься голодным.
Когда прохожий ушел, еврей повернулся к своему соседу и сказал:
— Ты понял, Изя? Этот человек будет учить нас коммерции!
Приходит попрошайка к владельцу мануфактурной торговли. Тот просит его подождать, пока он закончит с бухгалтерией. Проходит час, другой, попрошайка робко спрашивает, не лучше ли ему зайти позже.
— Сейчас, сейчас, — не отрываясь от книг, говорит хозяин. — Еще пару минут, и я узнаю, могу ли я подать вам или мне идти с вами просить подаяние.
К оптовому торговцу зашел покупатель:
— Я хочу купить у вас партию шелковых чулок и тонких перчаток.
— Сейчас покажу вам образцы товара… Постойте, это не вы ходили вчера по нашей улице и просили подаяние?!
— Ну, я. У нас в Галиции так заведено: сначала мы просим подаяние, потом делаем гешефт. А у вас в Вене сперва делают гешефт, потом идут просить подаяние.
Слепой попрошайка, всю свою жизнь проведший собирая милостыню возле кондитерской лавки, по шагам, на слух узнает своих благодетелей. Из лавки выходит молодой человек, который на протяжении нескольких лет бросал в его шляпу полтинник. Попрошайка ощупывает монету, но это двугривенный.
— Постойте, постойте, — кричит он. — Скажите, что происходит? Раньше вы мне подавали полтинник.
— Понимаете, я женился и теперь не могу тратить так много на милостыню.
— Хорошенькое дельце! Он, видите ли, женился, а я что, должен содержать его семью?!
В дом богатого еврея забрел попрошайка. Хозяину жалко денег, но подаяние — это мицва и негоже выпроваживать нищего с пустыми руками. Он вспомнил, что недавно прожег свои старые домашние штаны.
— Даю вам эти штаны. Посмотрите сами: они еще почти новые.
— Пусть Бог благословит вас за это! Слушайте, купите у меня эти штаны. Посмотрите сами: они еще почти новые!
Скупой лавочник ничего не дал попрошайке. Выходя, нищий поднимает руку к небесам и торжественно произносит:
— Чтоб вы жили, как жили праотцы наши, Авраам, Исаак и Иаков!
— За что это вы меня благословляете? — удивляется лавочник.
— За вашу щедрость я пожелал, чтобы вы всю жизнь скитались, как Авраам, ослепли, как Исаак, и охромели, как Иаков.
